…Лазерный диск с вальсами Шопена доиграл. У Кати как раз начали слипаться глаза. Последней мыслью перед тем, как провалиться в сон, было: «Скоро я, наверное, смогу рассчитаться за свой «Пунто». И даже купить в машину си-ди чейнджер»…

…Двадцать третьего марта весна наконец победила. Всю ночь шел дождь, смывая грязный московский снег. А ранним утром в окно спальни нахально вломилось настоящее весеннее солнце.

Катюша открыла глаза и улыбнулась: «Ни уроков, ни лекций! Целый свободный день впереди. А погодка-то сегодня – прыжковая!..»

Но на аэродром Катя, конечно, не поедет. Ни сегодня, ни когда-либо еще.

Коттеджный поселок на шестом километре по Алтуфьевскому шоссе проснулся. Как не похоже на зимнее затишье! По недостроенным коробкам домов лазают рабочие. Визжат пилы. Разъезжают самосвалы с плитами, досками и кирпичами.

Выруливая, словно в слаломе, меж лежащих на поселковых дорожках куч гравия и песка, Катя подъехала к Валиному коттеджу. Ворота, как всегда, распахнуты. Валька, заслышав тарахтенье «Фиата», ждет ее на пороге дома – в своей обычной загородной спецодежде: растянутых трениках и старинном, еще времен аэродрома, свитере.

Катя подруливает прямо к порогу.

– Ты еще в дом мне въехай! – голосисто, точно так же, как всегда, кричит Валя. И широко улыбается.

Катя, подъехав еще ближе, прямо к крыльцу, выходит из машины.

Обнимает подругу. С удовольствием замечает, что ее объятия крепкие, а на щеках играет румянец.

– Ну как ты, как? – не терпится Кате.

– Не дождетесь! – браво отвечает подруга. – Вчера на томографию ездила. Прикинь, заросло все. Як на собаце!

В доме Катю уже ждет накрытый стол. Внушительный салат «оливье», колбаска, рыбка, ассорти из домашних солений.

Только грибов нет – грибы Валентина Лессинг теперь ненавидит. И Катя тоже…

Валя разливает по стопкам водочку.

– Я не буду, мне ж еще ехать, – отказывается Катя.

– Будешь, – грозно говорит Валентина. – Сегодня – сорок дней.

– Чего? – удивляется подруга. И вспоминает: сорок дней, как умер Джейк…

Они молча, не чокаясь, пьют. Набрасываются на закуски. В камине осторожно потрескивают поленья. В окно бьется нетерпеливое солнце.

– Эх, Катька! Погодка прыжковая! – вздыхает Валентина. – Давай как-нибудь прыгнем, а?

– Да тебе твой Ганс не позволит!

– А что Ганс? При чем тут Ганс? – хорохорится Валя. – Так я его и спросила. Он вообще сейчас в Австралии. Да я с ним скоро разведусь! Надоел хуже тухлой капусты! Фриц Гансович!..

Катя молча улыбается. Наезды подруги на мужа давно стали привычными, равно как и ее угрозы развестись.

Ей на минуту вспоминается другой ужин – здесь же, три месяца назад, под католическое Рождество. Как тогда было тесно за столом! Как весело!

– Давай тогда, что ли, и других помянем? – спрашивает Катя.

– Давай, – соглашается Валя.

Они наполняют рюмки.

– За Фомича и Настю, – провозглашает Валентина. – А за Машку, смотри, пока не пей!.. Мы потом за нее отдельно выпьем, как за живую.

– А она и есть живая… – пожимает плечами Катя.

– А согласись, подруга, она всегда какая-то странная была?

– Да, не без этого… – вяло согласилась Катя.

Они молча выпили. Закусили «оливье».

Катя задумчиво сказала:

– Я вот, знаешь, о чем все думаю: помнишь, тогда, у тебя, на той вечеринке… Грибы ведь тогда ты раскладывала… Я это точно помню… Как же она, Машка-то, отраву к Настьке в тарелку подложила?

– А зачем ей было класть – именно Насте? – пожала плечами Валентина.

Катя удивленно посмотрела на подругу.

– Я об этом, когда в больнице лежала, много думала… – продолжила Валя. – Это мы в детстве называли – на кого бог пошлет… Кидал мальчишка в воздух какую-нибудь гадость – и кричал: «На кого бог пошлет!..» Мы – бежать… А ведь бог иногда и на него самого посылал, верно?.. Вот и тогда, у меня, на той вечеринке… Нас за столом сколько было?.. Семеро, да?.. А четверых – тебя, меня, Фомича, Настю – ей надо было убрать… Четыре к семи – совсем неплохие шансы… Так что она поганку свою – или что у нее там было – не к Насте в тарелку подкладывала – а в общую сковородку …

– Думаешь? А если б на нее выпало?

– Она бы ее и съела! Значит, бог послал на нее!.. Так она решила… И тогда дальше ничего бы не было… Для нее, для Машки, я думаю, это была такая игра… Вроде русской рулетки… И бог послал на Настю… А мог бы – на тебя, на меня, на Фомича…

Катя вздрогнула.

– Да-да! – воскликнула Валентина. – Ну а когда у Машки в первый раз получилось – тогда она и пошла вразнос… В себя, можно сказать, поверила… В удачу свою… И в свое – право… Нет, у нее не все шарики на месте, это я тебе точно говорю… Да еще алкоголь…

Валентина усмехнулась, наполнила рюмки обеим.

– Ты что-то частишь, – поморщилась Катя.

– Давай выпьем за Машку, а потом – перерыв… Да ты салат-то ешь, это «оливье» – не то что твоего профессора крабовые палочки!.. Давай, за Мэри… Сука она, конечно, – но пусть ее не слишком менты там мучают…

Они выпили. Закусили.

– Валя, а как ты думаешь, – осторожно спросила Катя, в голове у нее от выпивки с непривычки зашумело, – когда Машка могла вам на машинах тормоза испортить? Паша говорит, что она сюда, к вам, специально приезжала… А я вот думаю: может, тогда же, на вечеринке?

– А когда ж еще! – безапелляционно проговорила Валентина. – Тогда и подрезала тормоза, когда мы все Настей занимались! Ты вот где была, когда Настюша умирала?

– Я?.. Я «Скорую помощь» вызывала… Потом ей искусственное дыхание делала…

– А я – я «Скорую» побежала встречать… Фомич вместе с тобой искусственное дыхание делал… А где были остальные? Ты помнишь?

– Андрей вроде на крыльцо выбежал… А остальные – не помню…

– Вот и я – не помню… Так что Машка в суматохе вполне могла взять с кухни нож, спуститься в гараж, перерезать там тормоза у машин… Про машины она, наверное, все знает – где там чего резать… От Фомича, скажем… Он же автомобилист… Был… Или, может, от десантника того – Мещерякова, что ли… Помнишь, он ее водить еще тогда учил… Вот я и думаю… Поверила девка в свою удачу, понимаешь?.. Что бог, мол, на ее стороне… Решила: в один вечер обеих завалю… Вот она Настену отравила – и пошла в подвал, шланги резать… К тому же – зачем ей было видеть, как Настя мучается?!

– Складно все у тебя получается… – вздыхает Катя. – Но если так – какая же она все-таки сволочь…

– Да больная она!.. Не все у нее дома!.. Ну как, все я тебе про нее объяснила, а?

– Прямо Шерлок Холмс…

– Гожусь в частные детективы, а?.. Как там, кстати, твой Павел? Птичкин твой Синичкин?.. Подручные ему не нужны? А то я могу…

– Да ничего он… – неопределенно проговорила Катя. – Работает там над чем-то…

– А ты-то, кстати говоря, сейчас – как? С кем? – круто меняет тему разговора Валентина и подозрительно смотрит на Катю.

– Пока ни с кем. Отдыхаю.

– Кто ж тебя ужином-то кормит?

Катя загадочно улыбается. Осторожней надо быть с этими подругами, не болтать зря языком…

Она не будет говорить Вале, что позавчера Павел Синичкин, частный детектив, сделал ей предложение.